Тамара Головина, начальник управления технологий геологоразведочных работ геологической дирекции «Полиметалла», – вдохновляющий пример женщины, которая на протяжении всей карьеры балансирует между работой, учебой и воспитанием детей. В интервью WIM Russia она рассказывает о футуристических технологиях геологоразведки, пользе аспирантуры и источниках уверенности в себе.
– Почему из всех возможностей, которые предоставляет такой большой город, как Санкт-Петербург, вы выбрали именно Горный институт и специальность «минералогия, геохимия, петрография»?
– Я не всегда жила в Санкт-Петербурге. Детство я провела в городе Кировск Мурманской области. Это шахтерский город, окруженный горами, с градообразующим предприятием по разработке апатито-нефелиновых руд.
Моя мама – учительница, а папа – шахтер, и дедушка был шахтером, так что отчасти мой выбор был предопределен.
С другой стороны, я заканчивала школу в 1995 году, это было непростое время для всей страны, и на самом деле возможностей было не так много. В Горный институт можно было сдать экзамены непосредственно в Кировске, там был филиал, и нас активно агитировали подавать документы. У меня были неплохие результаты, я поступила и поехала в Петербург учиться.
Поступала я на кафедру минералогии, геохимии и петрографии, хотела быть оценщиком драгоценных камней, геммологом – это звучало романтично. Но в процессе учебы мои интересы несколько поменялись, и выпускную работу я писала в большей степени по геохимии.
По окончании института у меня был выбор – оставаться в аспирантуре или ехать на производство. Я выбрала работу и поехала в Костомукшу работать геологом на железорудном предприятии «Карельский окатыш».
– Но я знаю, что потом вы все-таки защитили кандидатскую диссертацию.
– В какой-то момент я поняла, что хочу развиваться дальше в профессиональном плане. Тогда я вернулась в Петербург, поступила в аспирантуру – уже в Санкт-Петербургский университет, но к тому же научному руководителю, у которого в свое время училась в Горном институте – к доктору геолого-минералогических наук Владимиру Васильевичу Гавриленко. Можно сказать, это он вдохновил меня на диссертацию. К сожалению, его уже нет в живых, но это был выдающийся, многогранный ученый, и я действительно ему очень благодарна.
– Скажите, а пригодилась вам в жизни диссертация?
– У меня достаточно часто молодые специалисты спрашивают, зачем это нужно. Если честно, лично мне диссертация далась непросто. Я поступила в аспирантуру, а вскоре вышла замуж, у меня появился ребенок, и я дописывала диссертацию с маленьким ребенком на руках. У меня был в голове какой-то такой образ: будущий кандидат наук сидит за красивым столом с зеленым сукном, под лампой, и торжественно пишет диссертацию. А в реальности это оказалась хаотическая деятельность между варкой борщей и сменой пеленок – достаточно прозаично и при этом большой труд.
И тем не менее, что мне дала диссертация и что, по моему мнению, она может дать кому-то: это серьезный опыт большого законченного проекта. Диссертация – это про организацию себя и своего труда, умение правильно собрать, обработать, структурировать и подать информацию. Кандидатская диссертация не должна содержать в себе какое-то великое научное открытие, это скорее квалификационная работа, показывающая уровень специалиста, его способность довести работу до конца и правильно оформить, донести свои идеи. И для меня кандидатская степень стала доказательством того, что я на это способна, придала мне уверенность. Диссертация – это большой индивидуальный проект, в котором все зависит от тебя, испытание, challenge, как сейчас говорят. И я советую, если у человека есть амбиции и возможности, и материал, попробовать это сделать.
– Как развивалась ваша управленческая карьера?
– Если честно, после защиты диссертации у меня было одно желание – взять паузу, отдохнуть и выспаться. Но так получилось, что буквально на следующий день после защиты меня пригласили на собеседование – в компанию «Арджейси». На тот момент это был молодой и очень инновационный коллектив, который занимался консалтингом в геологической отрасли, одни из первых, кто начал делать геологические модели в информационных системах. Собеседование проводил человек, который отвечал за геологию, и он проверял мои геологические знания: подсовывал камушки, спрашивал названия минералов. И в конце он говорит: «Хорошо, вы подходите на роль руководителя проекта». Для меня это была полная неожиданность! Раньше я работала геологом, занималась диссертацией, а с этого момента, скажем так, началась моя менеджерская карьера.
В «Арджейси» я проработала достаточно долго, около восьми лет, вложила много своего личного времени и труда, для меня это было некое детище, на моих глазах и с моим участием компания выросла. Работа в «Арджейси» дала мне возможность постепенно изучить весь цикл работы с месторождением – от проектирования ГРР до геолого-экономической оценки. В какой-то момент гендиректор, Михаил Федорович Корнилов, которому я, несомненно, очень признательна, предложил мне получить образование в сфере менеджмента, закончить MBA. Это тоже было для меня очень нелегко, потому что на тот момент у меня уже был второй ребенок, маленький, ему был буквально годик. Совмещать работу и учебу, и двоих детей было, конечно, непросто. Но мне это очень многое дало. С одной стороны, я убедилась, что я как менеджер все делала правильно, хотя до MBA я руководствовалась больше, как говорится, житейской логикой и здравым смыслом, чем наукой менеджмента. С другой стороны, я узнала много нового, что мы смогли применить в компании.
Большим открытием для меня стала подготовка в части экономики, корпоративного управления. До этого у меня было некое наивное представление о бизнесе, что мы работаем, чтобы всем было хорошо. После обучения у меня как бы открылись глаза, что бизнес – это про деньги, у любого бизнеса есть собственник, который вправе руководить бизнесом, как считает нужным. Меня это отрезвило, я стала по-другому смотреть на вещи и во многом «выросла». Еще немаловажно, что во время обучения я общалась с разными людьми, многие из которых сами были собственниками бизнесов или менеджерами крупных компаний. Возможность общаться с ними на одном уровне придала мне уверенность. Я очень рада, что у меня был такой опыт.
– Как вы пришли в «Полиметалл»?
– В какой-то момент «Арджейси» стала больше делать уклон в сторону продаж программного обеспечения для геологоразведочных работ, а мое сердце и все мои помыслы были связаны с геологоразведкой и оценкой месторождений. Я поняла, что наши с компанией интересы перестали совпадать и ушла «в никуда», месяц была без работы.
С «Полиметаллом» мы работали в одном здании, поэтому я хорошо знала эту компанию. В Петербурге это вообще, наверное, самое желаемое место работы для любого геолога. Но я сама как-то не пыталась попасть в «Полиметалл», не готова была начать поиски работы сразу с самой «вершины». Неожиданно меня пригласили сами представители «Полиметалла», в дирекцию по инвестициям. Естественно, я согласилась, тем более что для меня это действительно была работа мечты.
На тот момент у «Полиметалла» открывалось новое направление – Армения. Моя задача как регионального геологического менеджера была поддерживать и развивать все геологоразведочные проекты в Армении. Это, конечно, было очень интересно: принципиально новое направление, страна со своими особенностями – и политическими, и юридическими, и геологическими. А в 2018 году, когда проекты в Армении свернулись, я перешла в геологическую дирекцию «Полиметалла», возглавила управление технологий геологоразведочных работ.
– Расскажите, чем занимается ваше управление? Судя по названию, речь идет не столько о самой геологоразведке, сколько о технологиях.
– «Полиметалл» – это же, прежде всего, добывающая компания, она добывает руду в шахтах, карьерах и перерабатывает, получает золото, другие металлы. Геологи в «Полиметалле» достаточно долгое время занимались только разведкой и доразведкой существующих объектов, флангов и участков, которые были, скажем так, на примете, по которым были какие-то данные, отчеты предшественников. Сейчас, в силу общей ситуации с восполнением минерально-сырьевой базы в стране, у нас просто закончились объекты, которые можно сразу разведать. И у геологов «Полиметалла» очень расширился фронт работ, мы начали заниматься поисковыми работами, самыми ранними стадиями изучения. Соответственно, появилась потребность в освоении новых технологий геологоразведочных, прежде всего поисковых, работ, которые раньше в практике «Полиметалла» не использовались.
Вообще у меня несколько направлений в работе. Первое – это геоинформационное обеспечение геологоразведочных работ – все, что касается потоков данных, разных систем сбора и учета данных. У нас в работе сейчас большой проект – информационная система геологической службы, которая даст геологам доступ ко всей необходимой информации: это и карты, огромный объем картографических данных, и отчеты, и базы данных, и модели месторождений. Второе большое направление – это наши совместные проекты с юниорами, и третье – это новые технологии. Мы все время находимся в поиске, смотрим, какие современные, актуальные технологии появляются в мире.
– Есть какие-то технологии, которые вам самой кажутся близкими к фантастике?
– Конечно, очень впечатляют возможности дистанционного изучения недр – с помощью спутников, многоканальной спутниковой съемки. Есть такой метод – гиперспектральные снимки земной поверхности, по ним можно определить зоны распространения определенных видов и типов минералов. За рубежом также применяется гиперспектральная съемка с беспилотных аппаратов, на более крупных масштабах. Но в России мы пока не нашли партнеров по такому виду работ. Беспилотники вообще применяются – для магнитной съемки, для фотографирования местности, для съемки ландшафта – а вот применения гиперспектральных камер пока не видели.
Большое распространение получают портативные анализаторы, которые геологи могут применять в полевых условиях. Рентгенофлуоресцентные анализаторы показывают наличие определенных элементов в породах – этот метод уже хорошо знаком «Полиметаллу». А есть еще приборы, которые позволяют определять наличие определенных минералов в породах – в части поисковых задач это более интересно, чем просто химический состав. Но это совсем новая технология, у нас в России пока тяжело внедряется, просто нет специалистов, которые умеют работать с этими приборами и с данными, которые они выдают. В этом плане в лидерах Магаданский филиал «Полиметалла», там геологи уже имеют такой прибор и используют его в работе.
Еще в геологии начинают использовать математические методы – то, что связано с машинным обучением, искусственным интеллектом. У нас тоже есть такой проект, мы уже начинаем анализировать результаты, и нам кажется это тоже очень эффективным и интересным, и мы будем это развивать. Потому что, как я сказала, картографические данные мы в любом случае оцифровываем – и остается перевести их в некие критерии, признаки того или иного типа месторождений. И потом можно применять математические методы обработки больших массивов данных, чтобы предсказывать по набору признаков возможность обнаружения того или иного типа месторождений. Это эффективный вспомогательный метод для работы с большими территориями, для первичной разбраковки.
– Не могут ли эти технологии в перспективе вытеснить живых геологов?
– Фундаментальные основы никуда не исчезли, более того, все новые методы требуют очень высокой квалификации геолога именно в фундаментальных знаниях. Потому что приборы позволяют регистрировать довольно тонкие характеристики геологической среды, но их понимание и интерпретация требуют очень хороших геологических знаний. Сами по себе данные вообще ни о чем не говорят, нет ни у одного прибора датчика, который покажет, есть месторождение или нет.
– Часто ли вам приходится ездить в командировки? Какое место больше всего запало в душу?
– Да, до карантина я часто ездила в командировки, особенно когда были проекты в Армении. Армения, конечно, совершенно уникальна, во многом самобытна, она не может в себя не влюбить. И природа, и люди особенные, и традиции. Но, если честно, меня до глубины души поразил Магадан, потому что он один в один напомнил мой родной Кировск – по архитектуре, по природе. Когда я приехала, там была пурга. Кто живет в Петербурге, вряд ли знает, что это такое. Я настолько почувствовала себя как дома в Магадане, что действительно этот город мне запомнился.
– Сколько лет вашим детям, и как сейчас вам удается совмещать работу, командировки, домашние дела?
– Сейчас дочке уже 16 лет, сыну 10 лет, и они уже не требуют столько внимания, сколько раньше. Хотя, как говорится, маленькие детки – маленькие бедки, а большие детки – и бедки большие. В каждом возрасте свои проблемы. Иногда мне кажется, что я ничего не успеваю! Я очень критично к себе отношусь, и мне кажется, я могла бы и работать лучше, и детям и мужу больше внимания уделять. Но, я думаю, эта проблема знакома всем работающим женщинам. Приходится искать баланс, компромисс, принимать тот факт, что невозможно объять необъятное. Этот вынужденный выбор как раз заставляет расставлять приоритеты и уделять внимание самому главному.